Юрисдикция – краеугольный камень или камень преткновения?

О. Боднарчук,

докторант в Университете Экс-Марсель, Франция

Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Ханан против Германии» (Hanan v. Germany) прямо или косвенно затронуло множество важнейших вопросов. Когда речь идет о военном вмешательстве в Афганистане, как не задуматься о квалификации международных и немеждународных вооруженных конфликтов, о законности авиаударов, повлекших смерть гражданских лиц или о праве государства на самооборону? Однако мы вынуждены разочаровать читателя: эти интереснейшие вопросы, как ни странно, не связаны непосредственно с делом «Ханан против Германии», а значит, не получат развития в настоящей статье. Но о чем же тогда данное дело?

Оно прямо затрагивает два вопроса, и оба заслуживают серьезного размышления. Первый вопрос – это применение статьи 2 Европейской конвенции по правам человека (далее – Европейская конвенция или Конвенция) в ее процессуальном аспекте в рамках вооруженных конфликтов. Второй вопрос – установление Европейским Судом по правам человека (далее – Европейский Суд или Суд) юрисдикции государства. За невозможностью уделить достойное внимание обоим вопросам в рамках данной статьи, но и дабы не наскучить читателю, выбор автора пал на второй вопрос – осуществление государством юрисдикции и правовая практика Европейского Суда в этом отношении. Но, конечно, прежде всего следует напомнить читателю факты настоящего дела.

1. Обстоятельства настоящего дела

Для полноценного размышления о понятии юрисдикция и его применении в настоящем деле кажется невозможным не начать с того, чтобы сначала представить его международный контекст (1.1) и только затем – обстоятельства, связанные с предметом жалобы (1.2).

1.1. Международный контекст

Вследствие террористических актов, совершенных 11 сентября 2001 г., Соединенные Штаты Америки осуществили военное вмешательство в Афганистан 7 октября 2001 г.[i] Военная операция носила название «Несокрушимая свобода»[ii]. В ноябре 2001 года парламент Германии дал согласие на участие немецких солдат в данной операции[iii]. В декабре 2001 года афганские лидеры встретились в г. Бонне под эгидой Организации Объединенных Наций (далее – ООН), чтобы принять решение о плане управления страной, и создали временную афганскую власть[iv]. Там они заключили «Боннское соглашение», в котором просили международное сообщество о помощи в поддержании безопасности в Афганистане и предполагали создание Международных сил содействия безопасности (International Security Assistance Force) (далее – МССБ)[v].

После этого Совет Безопасности ООН (далее – Совет Безопасности) утвердил создание МССБ, которые должны были помочь временной власти Афганистана поддерживать безопасность в Кабуле и его окрестностях, для того чтобы временная администрация и персонал ООН могли работать в безопасных условиях[vi]. Задача же сил, участвовавших в операции «Несокрушимая свобода», заключалась в осуществлении действий по борьбе с терроризмом и повстанцами[vii]. В декабре 2001 года парламент Германии также дал согласие на участие немецких вооруженных сил в составе МССБ [viii].

В 2003 году Организация Североатлантического договора (НАТО) приняла на себя командование МССБ [ix], а уже в 2006 году МССБ отвечали за безопасность всей афганской территории[x]. Под командованием НАТО штаб МССБ и командующий силами сохраняли оперативный контроль, тогда как региональное командование координировало всю военно-гражданскую деятельность на региональном уровне. Так, группы восстановления провинций, которые должны были обеспечивать безопасность деятельности по оказанию помощи и вносить вклад в выполнение задач по оказанию гуманитарной помощи или восстановлению в зонах конфликтов, находились в подчинении регионального командования[xi]. С апреля 2009 года безопасность серьезно ухудшилась в районе Кундуз, который стал местом постоянных военных столкновений[xii].

1.2. Авиаудар и гибель детей заявителя

Именно в рамках описанного выше контекста и развернулись трагические события, стоящие у истоков дела «Ханан» в Европейском Суде. События эти произошли 3 сентября 2009 г., когда повстанцы захватили два бензовоза, которые впоследствии оставались неподвижными на песчаной отмели реки Кундуз примерно в семи километрах от военной базы Группы восстановления провинции Кундуз[xiii]. Чтобы высвободить бензовозы, повстанцы воспользовались помощью жителей окрестных сел[xiv]. Узнав об угоне бензовозов[xv], полковник немецкой армии К., который командовал Группой восстановления провинции Кундуз[xvi], приказал самолетам военно-воздушных сил США атаковать бензовозы, которые так и оставались без движения[xvii]. Авиаудар уничтожил два бензовоза и убил от 14 до 142 человек[xviii], повстанцев и гражданских лиц, в том числе двух сыновей заявителя, двенадцати и восьми лет[xix].

Несмотря на расследование, предпринятое внутригосударственными властями, полковник немецкой армии К. не был привлечен к уголовной ответственности[xx]. Главным образом выводы Генерального прокурора сводились к тому, что полковник К. не имел умысла убить или ранить мирных жителей или нанести ущерб имуществу[xxi]. Внутригосударственные суды подтвердили выводы Генерального прокурора[xxii]. К схожему заключению пришла и комиссия по расследованию, учрежденная Парламентом Германии. Так, из ее отчета следует, что авиаудар не может считаться соразмерным и не следовало отдавать приказ о его нанесении, но в то же время полковник К. действовал на основе имеющейся в его распоряжении информации в момент событий с целью защитить «своих» солдат, и поэтому его решение отдать приказ о нанесении удара было понятно[xxiii].

Вследствие вышеупомянутых событий заявитель обратился в Европейский Суд. В первую очередь, заявитель ссылался на процессуальный аспект статьи 2 Европейской конвенции, гарантирующей право на жизнь, и утверждал, что государство-ответчик не провело эффективного расследования авиаудара 4 сентября 2009 г., в результате которого были убиты его сыновья[xxiv]. Во вторую очередь, заявитель ссылался на статью 13 Европейской конвенции, гарантирующей право на эффективное средство правовой защиты, в сочетании со статьей 2. В этой связи заявитель жаловался на отсутствие эффективного внутригосударственного средства правовой защиты, которое бы позволяло обжаловать решение о прекращении уголовного расследования, принятое Генеральным прокурором[xxv]. Европейский Суд в своем Постановлении пришел к выводу об отсутствии нарушения статьи 2 Европейской конвенции в ее процессуальном аспекте. Как и было сказано, данная статья не имеет целью комментировать выводы Европейского Суда по сути дела. Она ограничится обсуждением, на наш взгляд, основополагающего вопроса, а именно осуществления Германией своей юрисдикции.

2. Юрисдикция – инструкция по применению

Как гласит статья 1 Европейской конвенции, «Высокие Договаривающиеся Стороны обеспечивают каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в разделе I настоящей Конвенции». Давайте же попробуем разобраться, как именно применяется статья 1 Европейской конвенции (2.1), и какие имеются исключения из общих правил применения (2.2).

2.1. Принцип территориальной юрисдикции

В первую очередь следует напомнить, что «осуществление юрисдикции является необходимым условием для того, чтобы государство-участник могло нести ответственность за вменяемые ему действия или бездействия, приведшие к нарушению прав, установленных Конвенцией»[xxvi]. Иными словами, если государство не осуществляет свою юрисдикцию, значит, ему нельзя вменить нарушение прав и свобод, закрепленных в Европейской конвенции.

Это вполне очевидное утверждение в огромном большинстве случаев не вызывает никаких вопросов. Конечно, когда заявитель задержан на территории государства или же он содержится в местах лишения свободы на территории государства, сомнения в осуществлении государством юрисдикции появляются нечасто. В то же время подобные сомнения неотвратимо появляются в делах, так или иначе связанных с действиями или бездействием государств за пределами своей территории. Получается, что юрисдикция и территория тесно связаны, но являются ли эти понятия синонимичными?

И да и нет. Для подлинного понимания связи между юрисдикцией и территорией следует обратиться к международному праву, частью которого, впрочем, и является Европейская конвенция. Еще в далеких двадцатых годах двадцатого же века два международных суда пришли к выводу о том, что юрисдикция государства является прежде всего территориальной.

Так, Постоянная палата международного правосудия пришла к заключению, что «главное ограничение, налагаемое международным правом на государство, состоит в том, чтобы исключить – если только это не разрешено другим существующим правилом – любое осуществление своей власти на территории другого государства. В этом смысле юрисдикция, безусловно, является территориальной; она не может осуществляться за пределами территории, кроме как на основании разрешительной нормы, вытекающей из обычного международного права или какой-либо конвенции».[xxvii]

К такому же выводу пришел и Макс Хубер, арбитр в деле об острове Пальмас: «Суверенитет в отношениях между государствами означает независимость. Независимость по отношению к некой части земного шара – это право там осуществлять, за исключением любого другого государства, государственные функции».[xxviii] Далее арбитр добавил: «территориальный суверенитет предполагает исключительное право на осуществление государственной деятельности»[xxix].

Данная логика является совершенно ясной: государство основано на фундаменте из четырех компонентов, а именно территория, население, правительство[xxx] и суверенитет[xxxi]. И если правительство и население могут меняться, то суверенитет, осуществляемый на определенной территории, остается неизменным и характеризует власть и ответственность государства.

Такой же логики придерживались и создатели Европейской конвенции, когда предлагали различные версии ее статьи 1, включающие понятия «каждый, находящийся на территории государства-участника»[xxxii] или же «каждый, проживающий на территории государства-участника»[xxxiii]. Однако, заметив, что термин «проживающий» является ограничительным и имеет различное толкование в правовых системах будущих государств – участников Европейской конвенции, создатели предложили формулировку «каждый, находящийся под […] юрисдикцией» государства-участника. Всё же не следует забывать, что под этой формулировкой они подразумевали именно изначальную идею – «каждый, находящийся на территории государства-участника»[xxxiv].

Тем не менее, несмотря на начальный замысел создателей и его подтверждение самим Европейским Судом[xxxv], существует правовая практика, получившая несколько иное развитие. Именно благодаря этому развитию увидели свет дела, в которых заявители, ставшие жертвами нарушений за пределами территории самых различных государств, смогли отстоять свои права в Европейском Суде. Так, все мы помним знаменитые дела «Медведев и другие против Франции», когда последняя осуществляла свою юрисдикцию вблизи островов Кабо-Верде[xxxvi], «Оджалан против Турции», когда государство-ответчик осуществляло свою юрисдикцию в Кении[xxxvii] или «Илашку и другие против Республики Молдова и Российской Федерации», когда Российская Федерация осуществляла свою юрисдикцию в Приднестровье[xxxviii]. Цель настоящей статьи все же не состоит в том, чтобы рассказать о толковании понятия юрисдикции в делах самого различного характера. Ее цель напомнить читателю о том, что важно в настоящем деле, а именно, как Европейский Суд ранее толковал и истолковал в деле «Ханан» понятие юрисдикции в рамках осуществления военных операций государствами-участниками. Начать будет уместно именно с классического устоявшегося толкования.

2.2. Исключение – экстерриториальная юрисдикция

Как и было сказано выше, в случае военных операций, осуществляемых государствами-участниками за пределами своей территории, встает вопрос об осуществлении юрисдикции данными государствами. Конечно, речь не может идти о территориальной юрисдикции, но на помощь Европейскому Суду приходит исключительное понятие – экстерриториальная юрисдикция. Что же это за понятие, и как оно применяется?

Экстерриториальную юрисдикцию можно определить как осуществление государством своей юрисдикции вне своей территории. Даже если не просто обобщить подход и критерии Европейского Суда к экстерриториальной юрисдикции, было бы уместно сделать это следующим образом: установление юрисдикции государства возможно либо на основании некоего территориального критерия, либо на основании некоего персонального критерия[xxxix].

Начнем с территориального критерия экстерриториальной юрисдикции. Несмотря на противоречивое на первый взгляд утверждение, его понимание оказывается не таким сложным. Данный критерий применяется Европейским Судом в случае, когда в результате законных или иных военных действий государство осуществляет эффективный контроль некой территории за пределами своих границ[xl]. Понятие эффективного контроля, заимствованное из правовой практики Международным суда ООН[xli], успешно использовалось Европейским Судом в делах о спорных территориях или же самопровозглашенных государствах[xlii]. Для определения наличия эффективного контроля Европейский Суд оценивает фактические обстоятельства дела и главным образом опирается на количество солдат государства-ответчика, находящихся на определенной территории[xliii]. Однако Европейский Суд может также принять во внимание военную, экономическую или политическую помощь, которую государство-участник оказывает местной администрации и, таким образом, осуществляет влияние и контроль на некой территории[xliv]. Если Европейский Суд установит осуществление государством-ответчиком эффективного контроля, последнее будет нести ответственность не только за прямо вменяемые ему действия, но и за действия местной администрации, ввиду того что без поддержки государства-ответчика местная администрация не смогла бы продолжить свое существование[xlv].

Что же касается персонального критерия экстерриториальной юрисдикции, он применяется в случае, когда решения государственных органов распространяются на территорию, находящуюся за пределами государственных границ[xlvi]. Европейский Суд четко сформулировал данный критерий в деле «Аль-Скейни против Соединенного Королевства». Так, он пояснил, что в случае, когда государство посредством своих должностных лиц или государственных служащих осуществляет контроль над каким-либо лицом за пределами своей территории, оно таким образом осуществляет свою юрисдикцию[xlvii]. В качестве примеров Европейский Суд указал следующие ситуации:

1) осуществление юрисдикции государством вследствие действий дипломатических или консульских сотрудников на иностранной территории, осуществляющих контроль над каким-либо лицом[xlviii];

2) осуществление юрисдикции государством вследствие применения силы государственным служащим, осуществляющим действия за пределами территории государства, ввиду того, что лицо оказывается под контролем данного государственного служащего[xlix];

3) осуществление юрисдикции государством ввиду того, что местные органы власти пригласили или согласились на то, что государство-ответчик примет на себя все или некоторые прерогативы государственной власти на их территории[l]. Тем не менее в данном случае необходимо установить, что оспариваемые действия могут быть вменены именно государству-ответчику[li].

Вышеупомянутая логика, однако, проста только в теории, так как на практике применение статьи 1 Европейской конвенции зависит от множества фактических обстоятельств. Так, например, уместно напомнить дело «Банкович и другие против Бельгии и других», в котором Европейский Суд пришел к выводу, что юрисдикция не осуществляется государством при нанесении экстерриториальных авиаударов[lii]. Этот вывод среди прочего во многом был обусловлен тем, что в вышеупомянутом деле не было военного присутствия на территории Союзной Республики Югославия, по которой был нанесен авиаудар[liii]. Но также не стоит упускать из вида и другой тип дел, например «Берами против Франции», в котором Европейский Суд напомнил, что авиаудар должен быть не только нанесен определенным государством, но должен быть также ему вменяемым[liv]. В рамках же вмешательств под эгидой ООН, которые подотчетны Совету Безопасности, государства-ответчики не несут индивидуальную ответственность за результаты коллективных действий, которые вменяются скорее ООН[lv]. Данный вопрос является, однако, очень деликатным, так как Европейский Суд странным образом не всегда четко разделяет понятия «юрисдикция» и «вменяемость»: если первое касается статьи 1 Европейской конвенции и контроля, осуществляемого над жертвами нарушений, то второе относится к статье 34 Европейской конвенции и контролю, осуществляемому государством над должностными лицами[lvi].

Дабы не усложнять восприятие читателя обсуж-дением особых случаев и многочисленных, но совершенно разных по своей сути примеров, настало время обратиться к анализу, который Европейский Суд осуществил в настоящем деле и посмотреть, как, собственно, он применил вышеупомянутые критерии.

3. Юрисдикция в настоящем деле

В деле «Ханан» Европейский Суд применил критерий «особых обстоятельств» с целью установить осуществление юрисдикции Германией. Следует сначала пояснить природу данного критерия (3.1), чтобы затем представить критический анализ применения данного критерия в настоящем деле (3.2). 

3.1. Юрисдикция – сочетание «особых обстоятельств»?

Вывод Европейского Суда в настоящем деле оказался очень неожиданным – он не применил ни один из вышеупомянутых критериев для оценки осуществления Германией своей юрисдикции. Что же сделал Европейский Суд? Несмотря на многочисленные аргументы государства-ответчика[lvii] и государств – третьих сторон в данном деле[lviii], которые были направлены на то, чтобы Европейский Суд истолковал вышеупомянутые критерии в пользу отсутствия юрисдикции Германии, Европейский Суд обошел их стороной и применил другую правовую практику, а именно дело «Гюзельюртлу и другие против Кипра и Турции»[lix].

В деле «Гюзельюртлу» Европейский Суд установил, что в некоторых конкретных случаях проведение расследования по факту смерти, произошедшей за пределами территориальной юрисдикции государства, может быть достаточным условием для установления юрисдикционной связи между данным государством и родственниками жертвы, которые впоследствии обращаются в Суд[lx]. Однако не стоит забывать, что обстоятельства дела «Гюзельюртлу» были совершенно отличными от дела «Ханан», а именно речь шла о расследовании убийства трех граждан Кипра на территории, контролируемой правительством Кипра[lxi]. Однако убийцы скрылись и вернулись в «Турецкую республику Северного Кипра» (далее – «ТРСК»). Эти убийства повлекли за собой два параллельных расследования, одно из которых было проведено властями Кипра, а другое – властями Турции, включая «ТРСК»[lxii]. Эти два расследования зашли в тупик, что позволило виновным в убийствах избежать правосудия. В данной ситуации Европейский Суд пришел к выводу, что оба государства были связаны обязательством сотрудничать друг с другом[lxiii], дабы не допустить ситуации, когда «ТРСК», которая является частью «правового пространства Конвенции», стала бы убежищем для убийц, в котором они могут избежать ответственности[lxiv].

В настоящем деле «Ханан» Европейский Суд поначалу пришел к иному выводу, а именно: сам по себе факт расследования государством, как это сделала Германия, не означает применение позитивных обязательств в рамках статьи 2 Европейской конвенции. Так, настоящее дело отличается от дела «Гюзельюртлу» тем, что расследование случаев смерти немецкими органами прокуратуры было проведено в контексте экстерриториальной военной операции за пределами территории государств – участников Конвенции в рамках мандата, предоставленного Советом Безопасности. Согласно Европейскому Суду, если бы самого факта возбуждения внутригосударственного уголовного расследования по факту смерти, произошедшей в любой точке мира, было бы достаточно для установления юрисдикционной связи в отсутствие каких-либо других условий, сфера применения Конвенции была бы чрезмерно расширена. До настоящего момента позиция Европейского Суда понятна потому, что прямое применение логики «Гюзельюртлу» имело бы опасное последствие, а именно государства – участники Европейской Конвенции более не проводили бы расследования случаев смерти в рамках экстерриториальных военных операций, чтобы избежать возможной ответственности перед Европейским Судом[lxv].

Однако дальнейшая логика Европейского Суда оказывается менее ясной. Противореча сам себе, Европейский Суд вернулся к делу «Гюзельюртлу» и примененному в нем критерию «особые обстоятельства» (special features). Европейский Суд повторил, что «особые обстоятельства» свидетельствуют об осуществлении государством юрисдикции и о применении статьи 2 Европейской конвенции в ее процессуальном аспекте даже в случае, когда государство-ответчик не осуществило расследование по факту смерти, произошедшей за пределами своей юрисдикции[lxvi]. Европейский Суд далее пришел к выводу, что данная логика применяется также в отношении событий, которые произошли за пределами правового пространства Европейской конвенции, и событий, которые имели место во время фазы активных боевых действий в рамках вооруженного конфликта[lxvii]. Соответственно, Европейский Суд оценил наличие «особых обстоятельств» в настоящем деле.

Три «особых обстоятельства» были найдены. Во-первых, Германия в соответствии с обычным международным гуманитарным правом должна была провести расследование авиаудара[lxviii]. Во-вторых, афганские власти не имели полномочий возбудить уголовное дело против полковника К.[lxix] Наконец, в-третьих, органы прокуратуры Германии также должны были провести расследование в соответствии с национальным законодательством[lxx]. Таким образом, данные «особые обстоятельства» вместе взятые создали юрисдикционную связь для целей статьи 1 Европейской конвенции и тем самым обусловили применение ее статьи 2 в части процессуального обязательства провести расследование.

3.2. Критический подход к юрисдикции как своду «особых обстоятельств»

Положа руку на сердце, данный подход Европейского Суда вызывает несколько вопросов.

Во-первых, «особые обстоятельства», обнаруженные Европейским Судом в настоящем деле, являются ли они действительно «особыми»? Как справедливо отмечают авторы особого мнения, непонятно, почему три «особых обстоятельства» дела, выявленные в настоящем деле, могут считаться таковыми, ведь они могут применяться к большинству государств – участников Европейской конвенции в аналогичных обстоятельствах[lxxi].

Во-вторых, почему Европейский Суд не применил классический для него метод установления юрисдикции, который описан выше и применялся ранее в схожих делах?  Потому, что таким образом он не смог бы установить осуществление юрисдикции Германией? Это очень спорный вопрос. Так, судьи – авторы особого мнения настаивают на этом аргументе[lxxii]. Тем не менее другие авторы находят, что, применяя классическую правовую практику, а именно «Аль-Джедда против Соединенного Королевства»[lxxiii], «Аль-Скейни против Соединенного Королевства»[lxxiv] и «Ялуд против Нидерландов»[lxxv], Европейский Суд мог бы прийти к выводу о приемлемости жалобы[lxxvi]. Давайте разберем эту возможность по пунктам.

Начнем с того, что в делах «Аль-Джедда», «Аль-Скейни» и «Ялуд» государства-ответчики осуществляли военное присутствие в Ираке[lxxvii], как и Германия в настоящем деле в Афганистане[lxxviii]. Этот аргумент среди прочего создает основное различие с делом «Банкович», где речь шла исключительно об авиаударах без военного присутствия[lxxix].

В делах «Аль-Скейни» и «Ялуд» Европейский Суд подробно рассмотрел вопросы территориального и персонального контроля, осуществляемого государствами-ответчиками[lxxx], значит, мог сделать это и в настоящем деле.

Что касается территориального контроля, в деле «Аль-Скейни» Великобритания взяла на себя «власть и ответственность за поддержание безопасности на юго-востоке» Ирака[lxxxi]. В деле «Ялуд» территориальный контроль Нидерландов был менее выражен, поскольку Великобритания осуществляла оперативное командование на юго-востоке Ирака[lxxxii]. Однако Нидерланды «взяли на себя ответственность за обеспечение безопасности в этом регионе [...] и сохраняли полное командование над своим контингентом»[lxxxiii]. Данные обстоятельства также схожи с обстоятельствами настоящего дела: МССБ отвечали за безопасность всей афганской территории[lxxxiv], 4 245 немецких солдат находились на севере Афганистана[lxxxv], генерал немецкой армии V. командовал северной региональной группой[lxxxvi], а полковник немецкой армии К. командовал Группой восстановления провинции Кундуз[lxxxvii].

Что касается персонального контроля, в деле «Аль-Скейни» он основывался на причинении смерти родственникам заявителей британскими солдатами[lxxxviii], а в деле «Ялуд» – на причинении смерти сыну заявителя при проезде через блокпост, находящийся под контролем нидерландских солдат[lxxxix]. В настоящем деле приказ о нанесении авиаудара самолетам ВВС США отдал полковник немецкой армии К.[xc]

Не стоит также забывать, что, как и в настоящем деле[xci], в делах «Аль-Скейни» и «Ялуд» речь шла о нарушении процессуального аспекта статьи 2 Европейской конвенции[xcii].

Наконец, что касается вменяемости действий государствам и, как следствие, роли резолюций Совета Безопасности, настоящее дело схоже с делами «Аль-Джедда», «Аль-Скейни» и «Ялуд», а не с делом «Берами». Почему?

Во-первых, потому, что в деле «Берами» международное гражданское и военное присутствие в Косово было установлено резолюцией 1244 Совета Безопасности[xciii], тогда как в Ираке и в Афганистане гражданского присутствия ООН не было.

Во-вторых, потому, что МССБ были созданы после принятия резолюции Совета Безопасности ООН[xciv], но, как и в деле «Аль-Джедда»[xcv], иностранные войска присутствовали в Афганистане еще до принятия резолюции Советом Безопасности[xcvi].

В-третьих, потому, что формулировки резолюций Совета Безопасности ООН по Афганистану скорее напоминают формулировки резолюций по Ираку, а не по Косово. Так, в резолюции 1244 Совета Безопасности подчеркивается, что присутствие в Косово происходит «под эгидой Организации Объединенных Наций»[xcvii], а в резолюциях по Ираку и Афганистану такая формулировка отсутствует[xcviii].

Наконец, в-четвертых, потому, что участие НАТО «под единым командованием и контролем» было предусмотрено в случае Косово в приложении к резолюции № 1244[xcix]. Однако резолюция, одобряющая создание МССБ, не содержит такого приложения и не устанавливает участие НАТО или необходимость в едином командовании и управлении.

Как следствие представляется, что Европейский Суд, опираясь на свою собственную вышеупомянутую практику, вполне мог установить юрисдикцию Германии и применить статью 2 Европейской конвенции в ее процессуальном аспекте. Думается, что не стоит искать мотивы, которые побудили Европейский Суд отойти от своего традиционного подхода. Однако стоить определить возможные последствия сделанных Европейским Судом выводов.

3. Заключение

Выводы, сделанные Европейским Судом в отношении осуществления юрисдикции Германией в настоящем деле, вызывают смешанные чувства. С одной стороны, заключение Европейского Суда бесспорно является позитивным, так как отныне государства-участники будут учитывать, что при проведении военных операций даже за пределами правового пространства Европейской конвенции, они должны проводить эффективное расследование по факту смерти, и это расследование должно соответствовать требованиям ее статьи 2. С другой стороны, методология, которая была использована Европейский Судом, не может не вызывать некоторых сомнений. Возвращаясь к заголовку данной статьи, хотелось бы напомнить, что юрисдикция – это понятие, которые лежит в самом сердце Европейской конвенции, она является ее основой или же ее краеугольным камнем. Соответственно, именно от толкования понятия «юрисдикция» будет зависеть любое последующее применение прав и свобод, гарантированных Конвенцией. Как следствие, в некоем идеальном юридическом мире хотелось бы видеть такое толкование предсказуемым и отвечающим строго установленным критериям, ведь именно это позволит государствам наилучшим образом соблюдать свои конвенционные обязательства. Однако, как демонстрирует настоящее дело, фундаментальное значение понятия «юрисдикция» может оказаться если не забытым, то по крайней мере отошедшим на второй план. Как-то так юрисдикция и становится камнем преткновения – препятствием для применения прав и свобод, для преодоления которого применяются порой не самые строгие методы. Но как бы там ни было, нам с читателем остается наблюдать за развитием данного толкования понятия «юрисдикция», ведь немало дел против Российской Федерации, находящихся на рассмотрении Суда, могут благодаря такой эволюции получить весьма интересное развитие.

Приобрести июльский номер журнала можно на нашем сайте https://clck.ru/Wd8Cy

^[i]    См.: Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Ханан против Германии» (Hanan v. Germany), § 10.

^[ii]   См.: там же.

^[iii]  См.: там же, § 11.

^[iv]  См.: там же, § 12.

^[v]   См.: там же.

^[vi]  См.: там же, § 13.

^[vii] См.: там же.

^[viii] См.: там же, § 14.

^[ix]  См.: Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Ханан против Германии» (Hanan v. Germany), § 15.

^[x]   См.: там же, § 15.

^[xi]  См.: там же, § 16.

^[xii] См.: там же, § 20.

^[xiii] См.: там же, § 21.

^[xiv] См.: там же.

^[xv]  См.: там же, § 22.

^[xvi] См.: там же, § 17.

^[xvii]   См.: там же, § 23.

^[xviii]  См.: там же, §§ 25, 40 и 65–69.

^[xix] См.: там же, § 25.

^[xx]  См.: там же, § 33.

^[xxi] См.: там же, §§ 33 и 37–41.

^[xxii]   См.: там же, §§ 51–64.

^[xxiii]  См.: там же, § 65.

^[xxiv]  См.: там же, § 154.

^[xxv] См.: там же.

^[xxvi]  См.: Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Илашку и другие против Республики Молдова и Российской Федерации» (Ilaşcu and Others v. Moldova and Russia) от 8 июля 2004 г., жалоба № 48787/99, § 311. Цитаты из постановлений, представленные в настоящей статье, были переведены автором.

^[xxvii] См.: Постоянная палата международного правосудия, «дело С.С. «Лотос»» (The case of S.S. «Lotus»), 7 сентября 1927 г., Сборник постановлений, Серия А-№10, ст. 18–19.

^[xxviii] См.: Постоянный арбитражный суд, «дело об острове Пальмас» (The Island of Palmas Case (or Miangas)), 4 апреля 1928 г., доступно на интернет-сайте Гаагского портала правосудия, стр. 8 французской версии решения.

^[xxix]  См.: там же, ст. 9 французской версии решения.

^[xxx] См.: Конвенция о правах и обязанностях государств, подписанная в Монтевидео 26 декабря 1933 г., № 3802, ст. 1.

^[xxxi]  См. упоминавшееся выше решение Постоянного арбитражного суда, «дело об острове Пальмас», стр. 8 французской версии решения.

^[xxxii] См.: Подготовительные работы статьи 1 Европейской Конвенции по правам человека // Документ, подготовленный секретариатом, Страсбург, 31 мая 1977 г., Cour (77) 9, ст. 15, § 5.

^[xxxiii] См.: там же, ст. 16, §§ 7-8.

^[xxxiv] См.: там же, ст. 49, § 3.

^[xxxv]  См.: Решение Большой Палаты Европейского Суда по делу «М.Н. и другие против Бельгии» (M.N. and Others v. Belgium) от 5 мая 2020 г., жалоба № 3599/18, §§ 99–100 (см.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Специальный выпуск. 2020. № 11). См. также: Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Аль-Скейни и другие против Соединенного Королевства» (Al-Skeini and Others v. United Kingdom) от 7 июля 2011 г., жалоба № 55721/07, § 131.

^[xxxvi] См.: Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Медведев и другие против Франции» (Medvedyev and Others v. France) от 29 марта 2010 г., жалоба № 3394/03.

^[xxxvii] См.: Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Оджалан против Турции» (Öcalan v. Turkey) от 12 мая 2005 г., жалоба № 46221/99.

^[xxxviii]         См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Илашку и другие против Республики Молдова и Российской Федерации».

^[xxxix] См.: Dominik Steiger. (Not) Investigating Kunduz and (Not) Judging in Strasbourg? Extraterritoriality, Attribution and the Duty to Investigate // EJIL:Talk! Blog of the European Journal of International Law, February 25, 2020.

^[xl]  См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Аль-Скейни и другие против Соединенного Королевства», § 138.

^[xli] См.: Постановление Международного суда ООН, «дело о военной и военизированной деятельности в Никарагуа и против Никарагуа (Никарагуа против Соединенных Штатов Америки)» (Militarv and Paramilitary Activities in and against Nicaragua (Nicaragua v. United States of America)), 27 июня 1986 г., Сборник постановлений 1986 г., § 115.

^[xlii] См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Илашку и другие против Республики Молдова и Российской Федерации», § 387.

^[xliii]  См.: Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Лоизиду против Турции» (Loizidou v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., жалоба № 15318/89, §§ 16 et 56.

^[xliv]   См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Илашку и другие против Республики Молдова и Российской Федерации», §§ 388-394.

^[xlv] См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Аль-Скейни и другие против Соединенного Королевства», § 138.

^[xlvi]   См.: Постановление Европейского Суда по делу «Дрозд и Янусек против Франции и Испании» (Drozd and Janousek v. France and Spain) от 26 июня 1992 г., жалоба № 12747/87, § 91.

^[xlvii]  См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Аль-Скейни и другие против Соединенного Королевства», § 137.

^[xlviii] См.: там же, § 134.

^[xlix]   См.: там же, § 136.

^[l]    См.: там же, § 135.

^[li]   См.: там же.

^[lii]  См.: Решение Большой Палаты Европейского Суда по делу «Банкович и другие против Бельгии и других» (Banković and Others v. Belgium and Others) от 12 декабря 2001 г., жалоба № 52207/99, §§ 74–76.

^[liii] См.: там же, §§ 44 и 74-76.

^[liv] См.: Решение Большой Палаты Европейского Суда по делу «Берами против Франции и Сараманти против Франции, Германии и Норвегии» (Behrami v. France and Saramanti v. France, Germany and Norway) от 2 мая 2007 г., жалоба № 71412/01, §§ 151–152.

^[lv]  См.: там же, §§ 151–152.

^[lvi] См.: Marko Milanović. From Compromise to Principle: Clarifying the Concept of State Jurisdiction in Human Rights Treaties // Human Rights Law Review, Volume 8, Issue 3, 2008, pp. 411–448.

^[lvii] См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Ханан против Германии», §§ 102– 13.

^[lviii]  См.: там же, §§ 123–128.

^[lix] См.: Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Гюзельюртлу и другие против Кипра и Турции» (Güzelyurtlu and Others v. Cyprus and Turkey) от 29 января 2019 г., жалоба № 36925/07 // Прецеденты Европейского суда по правам человека. Специальный выпуск. 2019. № 5.

^[lx]  См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Гюзельюртлу и другие против Кипра и Турции», §§ 188–189 и 196.

^[lxi] См.: там же, §§ 10 и 13–15.

^[lxii] См.: там же, §§ 16–105.

^[lxiii]  См.: там же, § 257 и 265.

^[lxiv]   См.: там же, § 195.

^[lxv] См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Ханан против Германии», §§ 112 и 125.

^[lxvi]   См.: там же, § 136.

^[lxvii]  См.: там же, § 136.

^[lxviii] См.: там же, § 137.

^[lxix]   См.: там же, § 138.

^[lxx] См.: там же, § 139.

^[lxxi]   См.: там же, §§ 19–24 особого несовпадающего мнения судей Грозева, Ранзони и Айке.

^[lxxii]  См.: там же, §§ 25–31 особого несовпадающего мнения судей Грозева, Ранзони и Айке.

^[lxxiii] См.:: Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Аль-Джедда против Соединенного Королевства» (Al-Jedda v. the United Kingdom) от 7 июля 2011 г., жалоба № 27021/08.

^[lxxiv] См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Аль-Скейни другие против Соединенного Королевства».

^[lxxv]  См.:: Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Ялуд против Нидерландов» (Jaloud v. the Netherlands) от 20 ноября 2014 г., жалоба № 47708/08.

^[lxxvi] См.:: Dominik Steiger. (Not) Investigating Kunduz and (Not) Judging in Strasbourg? Extraterritoriality, Attribution and the Duty to Investigate // EJIL:Talk! Blog of the European Journal of International Law, February 25, 2020.

^[lxxvii] См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Аль-Джедда против Соединенного Королевства», §§ 25–39. См. также упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Аль-Скейни другие против Соединенного Королевства», §§ 9–19. См. также упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Ялуд против Нидерландов», §§ 53–56.

^[lxxviii] См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Ханан против Германии», §§ 11, 14 и 17.

^[lxxix] См.: упоминавшееся выше Решение Большой Палаты Европейского Суда по делу «Банкович и другие против Бельгии и других», §§ 52 и 74–76.

^[lxxx]  См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Аль-Скейни другие против Соединенного Королевства», §§ 130–150. См. также упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Ялуд против Нидерландов», §§ 137–155.

^[lxxxi] См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Аль-Скейни другие против Соединенного Королевства», § 149.

^[lxxxii] См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Ялуд против Нидерландов», § 149.

^[lxxxiii] См.: там же.

^[lxxxiv] См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Ханан против Германии», § 15.

^[lxxxv] См.: там же, § 19.

^[lxxxvi] См.: там же, § 17.

^[lxxxvii]         См.: там же, § 17.

^[lxxxviii]        См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Аль-Скейни другие против Соединенного Королевства», § 150.

^[lxxxix] См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Ялуд против Нидерландов», § 150.

^[xc]  См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Ханан против Германии», § 23.

^[xci] См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Ханан против Германии», § 154.

^[xcii] См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Аль-Скейни другие против Соединенного Королевства», § 95. См. также упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Ялуд против Нидерландов», § 105.

^[xciii]  См.: упоминавшееся выше Решение Большой Палаты Европейского Суда по делу «Берами против Франции и Сараманти против Франции, Германии и Норвегии», § 118.

^[xciv]  См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Ханан против Германии», §§ 12–13.

^[xcv] См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Аль-Джедда против Соединенного Королевства», §§ 25–29.

^[xcvi]  См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Ханан против Германии», § 11.

^[xcvii] См.: упоминавшееся выше Решение Большой Палаты Европейского Суда по делу «Берами против Франции и Сараманти против Франции, Германии и Норвегии», § 3.

^[xcviii] См.: упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Ханан против Германии», §§ 72–74 и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу «Аль-Скейни другие против Соединенного Королевства», §§ 14, 16 и 18.

^[xcix]  См.: Приложение № 2 к Резолюции № 1244 (1999), принятой Советом Безопасности ООН на его 4011-м заседании 10 июня 1999 г., § 4.