Ольга Боднарчук о Постановлении ЕСПЧ по делу «Полгар против Румынии»

20 июля 2021 года Европейский Суд вынес Постановление по делу «Полгар против Румынии» (Polgar v. Romania), жалоба № 39412/19.

Настоящее Постановление Европейского Суда по правам человека (далее – Европейский Суд) является продолжением реализации пилотных подходов, сформулированных в постановлении по делу «Резмивеш и другие против Румынии»[i]. Затрагивая проблему ненадлежащих условий содержания в местах лишения свободы, данное постановление скорее имеет целью оценить исполнение Румынией вышеупомянутого пилотного постановления, нежели чем индивидуальную ситуацию заявителя. Так, лишь семь параграфов постановления посвящены рассмотрению приемлемых жалоб заявителя по существу[ii]. Большая же его часть анализирует как эффективность внутригосударственных средств правовой защиты, позволяющих обжаловать ненадлежащие условия содержания[iii], так и принятые Румынией меры для решения проблемы переполненности пенитенциарных учреждений[iv]. Таким образом, важность данного постановления состоит в том, что оно сочетает в себе методологические и практические особенности, которые могут оказаться интересными и полезными как для научного сообщества, так и для других государств-участников, в том числе для Российской Федерации в свете исполнения аналогичного пилотного постановления «Ананьев и другие против Российской Федерации»[v].

1. Методологические особенности Постановления «Полгар против Румынии»

Первая методологическая особенность настоящего Постановления заключается в его истории. Так, столкнувшись со структурной проблемой переполненности пенитенциарных учреждений Румынии, Европейский Суд не сразу вынес пилотное постановление, хотя подобная практика превалировала в отношении других государств-ответчиков[vi]. Как и в случае Польши[vii], Молдавии[viii] и Франции[ix], Европейский Суд сначала вынес постановление о нарушении Румынией статей 3 и 13[x] Европейской Конвенции по правам человека (далее – Европейская Конвенция), а также оценил ситуацию и дал соответствующие указания в рамках статьи 46 Европейской Конвенции[xi]. Вернувшись к данному вопросу несколько лет спустя, после вынесения 150 постановлений о нарушениях в схожих ситуациях и ввиду наличия 3200 подобных жалоб, ожидающих рассмотрения, Европейский Суд констатировал наличие структурной проблемы и вынес пилотное постановление «Резмивеш и другие против Румынии»[xii]. Необходимо отметить, что такой подход Европейского Суда в аналогичных ситуациях является исключительным.

Вторая методологическая особенность касается самого Постановления «Полгар против Румынии». Дело в том, что обычно Европейский Суд в подобных случаях «закрывает» пилотное постановление решением о неприемлемости жалобы ввиду появления эффективного внутригосударственного средства правовой защиты и предлагает заявителям в схожих обстоятельствах прибегнуть к его исчерпанию[xiii]. Другими словами, проблема переполненности пенитенциарных учреждений, как правило, еще не решена государством-ответчиком, но появление эффективного внутригосударственного средства правовой защиты позволяет заявителю обратиться в национальный суд за компенсацией причиненного вреда. В таких случаях и согласно принципу субсидиарности обращение в Европейский Суд возможно лишь ввиду непризнания государством-ответчиком нарушения или недостаточности компенсации. Однако в настоящем постановлении Европейский Суд совместил два казалось бы противоположных заключения: с одной стороны, он рассмотрел исполнение пилотного постановления «Резмивеш и другие против Румынии» и пришел к выводу об эффективности внутригосударственного компенсаторного средства правовой защиты[xiv], а с другой стороны, констатировал нарушение прав заявителя, так как данное средство правовой защиты еще не являлось эффективным в момент его обращения в национальные суды[xv]. Подобный интересный подход не является единичным в практике Европейского Суда[xvi], однако обычно не применяется им в рамках контроля за исполнением пилотных постановлений, что создает прецедент в перспективе оценки аналогичных ситуаций в отношении других государств-участников.

2. Практические особенности Постановления «Полгар против Румынии»

Что касается практических особенностей настоящего постановления, необходимо выделить три аспекта, которые, как представляется, будут иметь значение для последующей правовой практики.

Во-первых, следует выделить роль верховных судов в решении системных проблем, лежащих в основе повторяющихся нарушений Европейской Конвенции. Так, необходимо подчеркнуть, что власти Румынии не создали новые средства правовой защиты с целью решения структурной проблемы ненадлежащих условий содержания, но попросили Европейский Суд признать эффективными существующие раннее средства правовой защиты ввиду изменения прецедентной практики[xvii]. Европейский Суд не только принял данный аргумент, но также пришел к выводу о том, что данные средства правовой защиты стали эффективными благодаря вынесенному Верховным судом Румынии решению[xviii]. Согласно этому решению, имела место структурная проблема пенитенциарной системы, ответственным за которую были не пенитенциарные учреждения, а государство, так как именно оно отвечает за уголовную политику[xix]. В этом свете хотелось бы отметить, что подобное отношение Европейского Суда к решениям верховных судов применяется и к Верховному Суду Российской Федерации[xx], который, в свою очередь, уделяет особое внимание проблеме ненадлежащих условий содержания и перевозки лишенных свободы лиц[xxi], что, как мы надеемся, в скором времени отразится в практике внутригосударственных судов и, как следствие, поспособствует исполнению пилотных постановлений «Ананьев и другие против Российской Федерации»[xxii] и «Томов и другие против Российской Федерации»[xxiii].

Во-вторых, не следует забывать, что даже при вынесении внутригосударственным судом решения о присуждении компенсации заявителю за ненадлежащие условия содержания, он может сохранить статус жертвы. Это может произойти в случае, если признание нарушения государством не покрывает весь период, в течение которого права заявителя были непрерывно нарушены[xxiv], или если компенсация оказывается несоответствующей той, которую Европейский Суд присуждает в аналогичных ситуациях[xxv]. Европейский Суд может прийти к подобным выводам даже в случае, когда он ранее признал внутригосударственное средство эффективным[xxvi]. Таким образом, данный факт служит напоминаем внутригосударственным властям о том, что Европейский Суд осуществляет свой контроль в конкретном деле, несмотря на некоторые отступления от этого принципа в делах, рассматривающих вновь созданные или усовершенствованные средства правовой защиты вследствие пилотных постановлений.

В-третьих, нужно отметить, что Европейский Суд уделил особое внимание превентивным средствам правовой защиты. Так, он, с одной стороны, подчеркнул позитивную тенденцию снижения переполненности пенитенциарных учреждений Румынии вплоть до июня 2020 года, но, с другой стороны, отметил, что начиная с этой даты тенденция поменялась и снова наметился рост числа лиц, находящихся в пенитенциарных учреждениях[xxvii]. Как следствие, Европейский Суд пришел к тому же выводу о неэффективности превентивных средств правовой защиты, что и в пилотном постановлении «Резмивеш и другие против Румынии»[xxviii].

Примененный Европейским Судом подход имеет главным образом два правовых последствия. С одной стороны, он напоминает, что Европейский Суд уделяет внимание не только компенсации за ненадлежащие условия содержания, но и предупреждению таких условий содержания, что без сомнений должно быть приоритетом как для него, так и для государств-ответчиков. С другой стороны, подход Европейского Суда в настоящем деле открывает ему некоторые новые перспективы, а именно возможность не «закрывать» пилотное постановление в тот момент, когда он констатирует общую предполагаемую эффективность внутригосударственных средств правовой защиты. Иными словами, обычно ситуация развивается по следующему сценарию в подобных случаях: Европейский Суд констатирует нарушение статей 3 и 13[xxix] Европейской Конвенции в рамках пилотного постановления, государство-ответчик в первую очередь создает превентивные и компенсаторные средства правовой защиты, позволяющие жертвам ненадлежащих условий содержания их обжаловать или получить компенсацию, далее Европейский Суд осуществляет контроль эффективности данных средств правовой защиты, и если они оказываются таковыми, он объявляет уже поданные жалобы неприемлемыми для рассмотрения по существу и «отправляет» заявителей во внутригосударственные суды. Такие заявители могут вновь обратиться в Европейский Суд, если не получат справедливую компенсацию во судах государства-участника Европейской конвенции, в то же время Комитет Министров Совета Европы продолжает надзор за исполнением пилотных постановлений в части вышеупомянутых или иных мер. При этом Европейский Суд, как правило, делает общую и не самую строгую оценку превентивных мер, что можно явно заметить при рассмотрении временного отрезка между созданием средств правовой защиты государствами-ответчиками и констатацией их эффективности Европейским Судом: менее семи месяцев в случае Польши[xxx], менее трех месяцев в случае Италии[xxxi], менее одиннадцати месяцев в случае Венгрии[xxxii], менее пяти месяцев в случае Болгарии[xxxiii] и менее двух месяцев в случае Молдавии[xxxiv]. Однако в решении «Шмелев и другие против Российской Федерации», (Shmelev and Others v. Russia), равно как и в настоящем постановлении, Европейский Суд несколько изменил вышеупомянутую систему и не упустил возможность вернуться к вопросу превентивных мер. Так, если в деле «Шмелев и другие против Российской Федерации» Европейский Суд отложил оценку превентивных средств правовой защиты[xxxv], то в настоящем деле он подчеркнул недостаточность превентивных мер в целом[xxxvi].

Данный факт может означать, что при случае Европейский Суд сможет поступить аналогичным образом в делах против других государств-участников, столкнувшихся с той же проблемой. Означает ли это очередное размывание границ полномочий между Европейским Судом и Комитетом Министров в рамках надзора за исполнением постановлений? Возможно. Ответ на данный вопрос прояснится в последующей практике Европейского Суда. Но представляется, что, несмотря на юридические вопросы в отношении полномочий органов Совета Европы, подобный подход может способствовать улучшению условий содержания в пенитенциарных учреждениях, что, собственно, и является целью как вышеупомянутых органов, так и самих государств.

Приобрести октябрьский номер журнала «Бюллетень Европейского Суда по правам человека» https://clck.ru/Yif4b

Оформить подписку на 2022 год можно на сайте наших партнеров https://clck.ru/Yiez6

^[i]   См.: Постановление Европейского Суда по делу «Резмивеш и другие против Румынии» (Rezmiveș and Others v. Romania) от 25 апреля 2017 г., жалобы №№ 61467/12, 39516/13, 48231/13 и 68191/13.

^[ii] См.: Постановление Европейского Суда по делу «Полгар против Румынии» (Polgar v. Romania) от 20 июля 2021 г., жалоба № 39412/19, §§ 60–64 и 98–99.

^[iii] См.: там же, §§ 77–97.

^[iv] См.: там же, §§100–108.

^[v] См.: Постановление Европейского Суда по делу «Ананьев и другие против Российской Федерации» (Ananyev and Others v. Russia) от 10 января 2012 г., жалобы №№ 42525/07 и 60800/08.

^[vi] См.: упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Ананьев и другие против Российской Федерации»; Постановление Европейского Суда по делу «Торреджани и другие против Италии» (Torreggiani and Others v. Italy) от 8 января 2013 г., жалобы №№ 43517/09 и другие; Постановление Европейского Суда по делу «Нешков и другие против Болгарии» (Neshkov and Others v. Bulgaria) от 27 января 2015 г., жалобы №№ 36925/10 и другие; Постановление Европейского Суда по делу «Варга и другие против Венгрии» (Varga and Others v. Hungary) от 10 марта 2013 г., жалобы №№ 14097/12 и другие; Постановление Европейского Суда по делу «Сукачов против Украины» (Sukachov v. Ukraine) от 30 января 2020 г., жалоба № 14057/17.

^[vii] См.: Постановление Европейского Суда по делу «Орховский против Польши» (Orchowski v. Poland) от 22 октября 2010 г., жалоба № 17885/04; Постановление Европейского Суда по делу «Норберт Сикорский против Польши» (Norbert Sikorski v. Poland) от 22 октября 2010 г., жалоба № 17599/05.

^[viii] См.: Постановление Европейского Суда по делу «Шишанов и другие против Республики Молдова» (Shishanov v. the Republic of Moldova) от 15 сентября 2015 г., жалоба № 11353/06.

^[ix] См.: Постановление Европейского Суда по делу «J.M.B. против Франции» (J.M.B. v. France) от 30 января 2019 г., жалобы №№ 9671/15, 9674/15 и 30 других.

^[x] Следует, однако, уточнить, что в упомянутых выше Постановлениях Европейского Суда по делам «Шишанов и другие против Республики Молдова» (Shishanov v. the Republic of Moldova), § 139, и «Торреджани и другие против Италии» (Torreggiani and Others v. Italy), § 99, Европейский Суд хотя и указал государству-ответчику на необходимость создания внутригосударственных средств правовой защиты, все же не пришел к выводу о нарушении статьи 13 Европейской Конвенции. Также в отсутствие нарушения статьи 13 Европейской Конвенции схожие, но менее императивные указания были даны Европейским Судом в упомянутых выше Постановлениях по делам «Орховский против Польши» (Orchowski v. Poland), § 154, и «Норберт Сикорский против Польши» (Norbert Sikorski v. Poland), § 161.

^[xi] См.: Постановление Европейского Суда по делу «Яков Станчу против Румынии» (Iacov Stanciu v. Romania) от 24 июля 2012 г., жалоба № 35972/05, §§ 194–199.

^[xii] См. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Резмивеш и другие против Румынии», (Rezmiveș and Others v. Romania), §§ 109–111.

^[xiii] См.: Решение Европейского Суда по делу «Латак против Польши» (Łatak c. Pologne) от 12 октября 2010 г., жалоба № 52070/08; Решение Европейского Суда по делу «Стелла и другие против Италии» (Stella and Others v. Italy) от 16 сентября 2014 г., жалобы №№ 49169/09 и другие; Решение Европейского Суда по делу «Атанасов и Апостолов против Болгарии» (Atanasov and Apostolov v. Bulgaria) от 27 июня 2017 г., жалобы №№ 65540/16 и 22368/17; Решение Европейского Суда по делу «Домьян против Венгрии» (Domján v. Hungary) от 14 ноября 2017 г., жалоба № 5433/17; Решение Европейского Суда по делу «Драничеру против Республики Молдова» (Draniceru v. the Republic of Moldova) от 12 февраля 2019 г., жалоба № 31975/15; Решение Европейского Суда по делу «Шмелев и другие против Российской Федерации» (Shmelev and Others v. Russia) от 17 марта 2020 г., жалобы №№ 41743/17 и другие.

^[xiv] См. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Полгар против Румынии», (Polgar v. Romania), § 108.

^[xv] См. там же, §§ 98–99.

^[xvi] См. в качестве примера и с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу «Каблис против Российской Федерации» (Kablis v. Russia) от 30 апреля 2019 г., жалобы №№ 48310/16 и 59663/17, §§ 70–71.

^[xvii]   См. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу «Полгар против Румынии», (Polgar v. Romania), §§ 77–78.

^[xviii] См.: там же, §§ 95–96.

^[xix] См.: там же, § 38.

^[xx] См. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу «Каблис против Российской Федерации», §§ 70–71.

^[xxi] См.: Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 декабря 2018 г. № 47 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при рассмотрении административных дел, связанных с нарушением условий содержания лиц, находящихся в местах принудительного содержания», Российская газета, 2019, № 2. См. также подготовленное Верховным Судом Российской Федерации «Обобщение практики и правовых позиций международных договорных и внедоговорных органов по вопросам защиты прав лица не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему человеческое достоинство обращению и наказанию» (по состоянию на 30 декабря 2019 г.) https://www.vsrf.ru/documents/international_practice/28673/

^[xxii]   См:. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу «Ананьев и другие против Российской Федерации».

^[xxiii] См.: Постановление Европейского Суда по делу «Томов и другие против Российской Федерации» (Tomov and Others v. Russia) от 9 апреля 2019 г., жалобы №№ 18255/10 и 5 других.

^[xxiv] См. упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу «Полгар против Румынии», (Polgar v. Romania), § 54.

^[xxv] См.: там же, § 57.

^[xxvi] См.: Постановление Европейского Суда по делу «Расинский против Польши» (Rasiński v. Poland) от 28 мая 2020 г., жалоба № 42969/18. См. также с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу «Барботен против Франции» (Barbotin v. France) от 19 ноября 2020 г., жалоба № 25338/16, §§ 55 и 58.

^[xxvii] См.: упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу «Полгар против Румынии», (Polgar v. Romania), § 107.

^[xxviii] См.: там же.

^[xxix] Как было указано ранее, в упомянутых выше Постановлениях Европейского Суда по делам «Шишанов и другие против Республики Молдова» (Shishanov v. the Republic of Moldova), § 139, «Торреджани и другие против Италии» (Torreggiani and Others v. Italy), § 99, «Орховский против Польши» (Orchowski v. Poland, § 154 и «Норберт Сикорский против Польши» (Norbert Sikorski v. Poland), § 161 Европейский Суд дал государствам-ответчикам указания о необходимости создания внутригосударственных средств правовой защиты, но не пришел к выводу о нарушении статьи 13 Европейской конвенции.

^[xxx] См.: упомянутое выше Решение Европейского Суда по делу «Латак против Польши», (Łatak c. Pologne), §§ 80 и 85.

^[xxxi] См.: упомянутое выше Решение Европейского Суда по делу «Стелла и другие против Италии», (Stella and Others v. Italy), §§ 17 и 46–55.

^[xxxii] См.: упомянутое выше Решение Европейского Суда по делу «Домьян против Венгрии», (Domján v. Hungary), §§ 9 и 21–23.

^[xxxiii] См.: упомянутое выше Решение Европейского Суда по делу «Атанасов и Апостолов против Болгарии», (Atanasov and Apostolov v. Bulgaria), §§ 14 и 48–57.

^[xxxiv] См.: упомянутое выше Решение Европейского Суда по делу «Драничеру против Республики Молдова», (Draniceru v. the Republic of Moldova), §§ 10–11 и 32–34.

^[xxxv] См.: упомянутое выше Решение Европейского Суда по делу «Шмелев и другие против Российской Федерации», (Shmelev and Others v. Russia), §§ 103, 137–139 и 162.

^[xxxvi] См.: упомянутое выше Постановление Европейского Суда по делу «Полгар против Румынии», (Polgar v. Romania), § 107.