Предсказуемость толкования и применения законодательства и свобода выражения мнения по Конвенции о правах человека

Юрий Берестнев,
главный редактор журнала
«Бюллетень Европейского Суда
по правам человека»

Дело Селахаттина Демирташа — один из ключевых эпизодов внутриполитической жизни Турции, оказавшийся в фокусе внимания Европейского Суда по правам человека. Суд, рассмотревший в Большой Палате жалобу турецко-курдского политика, сформулировал в своем Постановлении от 22 декабря 2020 г.[i] ряд принципиальных моментов, имеющих прецедентное значение для всех стран – членов Совета Европы.

С. Демирташ являлся избранным членом Великого национального собрания Турции (далее – парламент Турции) и одним из сопредседателей левой прокурдской Народно-демократической партии Турции. 20 мая 2016 г. в Конституцию Турции была внесена поправка, согласно которой депутаты парламента лишались парламентской неприкосновенности во всех случаях, когда запрос о снятии передавался в парламент до даты принятия упомянутой поправки. Эта реформа, поддерживаемая Президентом Турции P.T. Эрдоганом, была обусловлена, как представляется, стремлением накануне начала переговоров, направленных на разрешение «курдского вопроса», ослабить прокурдские силы в легальной турецкой политике. Заявитель являлся одним из 154 парламентариев (включая 55 членов Народно-демократической партии), которых затронула внесенная поправка в Конституцию Турции. В ноябре 2016 года заявитель был задержан по подозрению в «членстве в вооруженной террористической организации» и «подстрекательстве к совершению уголовных преступлений».

Помещение С. Демирташа в заключение — пример многочисленных судебных разбирательств над членами прокурдских политических партий в Турции. На протяжении последних 30 лет такие партии одна за другой распускались решениями Конституционного суда Турции и затем воссоздавались под другими названиями, в то время как соответствующие постановления ЕСПЧ указывали на нарушения права на свободу собраний и объединений. Например, в Постановлении 2010 года по делу Народной партии демократии[ii] Европейский Суд указал, что «без плюрализма невозможна демократия», и заметил, что свобода выражения мнения относится не только к идеям, которые считаются безобидными, но и тем, которые «оскорбляют, шокируют или беспокоят».[iii]

Под давлением общественного мнения и в связи с устойчивой практикой Европейского Суда, выносившего свои постановления, констатировавшие нарушения Европейской конвенции о правах человека турецкими властями, последние изменили тактику борьбы с политическими оппонентами: вместо прекращения деятельности целых партий они стали преследовать отдельных активистов и лидеров этих организаций. В отношении членов ДПН было инициировано большое количество судебных разбирательств по обвинению в терроризме из-за их публичных выступлений и высказываний.

Именно эта практика и явилась предметом рассмотрения в деле С. Демирташа. Суд рассмотрел вопрос о том, что в связи с имевшим место вмешательством в право заявителя на свободу выражения мнения вследствие применения в отношении него совокупности мер, а именно отмены парламентской неприкосновенности заявителя, заключения заявителя под стражу и продления срока его содержания под стражей, возбуждения уголовного дела против него на основании доказательств, включавших его политические выступления, было ли толкование и применение законодательства Турции предсказуемым в тот момент, когда заявитель выступал с высказываниями, ставшими основанием для предъявления ему обвинения.

Первый аспект рассматриваемого вопроса связан с проблемой парламентской неприкосновенности. Статья 83 Конституции Турции предусматривает два вида неприкосновенности для членов парламента Турции: неподсудность (то есть свобода выражения мнения, которая означает, что они не могут быть подвергнуты судебному преследованию на основании своего голосования или мнений, высказанных в парламенте, или распространения этих мнений за пределами парламента, если только сам парламент не решит иначе) и неприкосновенность. Неподсудность является абсолютной, и она продолжает распространяться на членов парламента даже после того, как истек срок их полномочий. Повторение политических высказываний за пределами парламента не может толковаться как ограниченное только теми же словами, которые были использованы внутри парламента.

Конституционная поправка не изменила статью 83 Конституции Турции в той части, которая касалась неподсудности. Депутаты парламента, на которых распространялась поправка, продолжали пользоваться правовой защитой. Однако вопрос состоял в том, как турецкие суды определяли то, распространялась ли парламентская неподсудность на политические высказывания заявителя. По оценке Европейского Суда, рассмотрение судами Турции всех инстанций соответствующих доводов заявителя было совершенно неадекватным.

Но здесь имеется еще и вопрос о предсказуемости правовых норм. Парламентская неприкосновенность защищала членов парламента от какого-либо задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения в течение исполнения ими своих полномочий, без согласия парламента. Однако после внесения поправки политические высказывания членов парламента Турции стали наказуемыми согласно уголовному законодательству Турции в отсутствие гарантий против обращений о снятии парламентской неприкосновенности, предоставленных статьями 83 и 85 Конституции Турции. В частности, парламент Турции более не был обязан оценивать индивидуальную ситуацию каждого затронутого этим вопросом члена парламента. Хотя парламент вроде бы и сохранил режим парламентской неприкосновенности, он в то же время сделал его неприменимым к некоторым депутатам на основании юридического текста, составленного по мнению ЕСПЧ, в очень общих и неопределенных формулировках. В связи с этим Суд полностью согласился с однозначным выводом Венецианской комиссии о том, что эта разовая беспрецедентная ad homines поправка была направлена явно на конкретные высказывания турецких парламентариев, особенно тех, которые принадлежали к оппозиции, и, таким образом, она являлась «злоупотреблением процедурой внесения поправок в Конституцию».[iv]

Депутат парламента не мог обоснованно ожидать, что данная процедура будет введена в действие в период исполнения им своих полномочий, нарушая, таким образом, его право на свободу выражения мнения. Исходя из этого, Европейский Суд установил, что подобные корректировки правопорядка, а главное – толкование конституционных новелл судами, сделали такое вмешательство непредсказуемым.

Кроме того, необходимо отметить, что вопрос о депутатской неприкосновенности имеет также и другое измерение, связанное с правом на свободные выборы, гарантированные статьей 3 Протокола № 1 к Конвенции. Это право не ограничивается только лишь возможностью участвовать в парламентских выборах. Заинтересованное лицо также имеет право, как только его выберут, заседать в качестве члена парламента. Для гарантии этого права ключевое значение имеет правило о парламентском иммунитете. Применение меры, лишающей члена парламента или кандидата в члены парламента свободы, автоматически не означает, по мнению ЕСПЧ, нарушения статьи 3 Протокола № 1 к Конвенции. Тем не менее с учетом значимости права члена парламента на свободу и неприкосновенность суды государства – участника Конвенции должны при вынесении постановления о заключении лица под стражу и/или продлении срока содержания лица под стражей учитывать все относящиеся к делу интересы, включая свободу выражения политических мнений членами соответствующего парламента. Важным элементом в процессе установления баланса упомянутых интересов является вопрос о том, имеют ли обвинения политическую основу.

Второй аспект рассматриваемой проблемы связан с обвинениями в совершении преступлений террористического характера. Заявитель был заключен под стражу, а срок его содержания под стражей продлевался на основании обвинений в совершении преступлений, состоявших в высказываниях, увязанных с террористической деятельностью.

Европейский Суд в очередной раз подчеркнул, что он принимает во внимание трудности, связанные с предотвращением терроризма и принятием антитеррористических законов. Государства – члены Совета Европы неизбежно прибегали к общим формулировкам, применение которых зависело от их практического толкования судебными властями. Толкуя законодательство в этом контексте, суды государства – участников Европейской конвенции должны были предоставлять физическим лицам надлежащую защиту от произвола.

Уголовный кодекс Турции не определял элементы состава преступления, которые были выработаны в прецедентной практике Кассационного суда Турции. В настоящем деле суды Турции приняли широкое толкование рассматриваемых преступлений. Политические высказывания, в которых заявитель выразил свое несогласие с определенной политикой правительства или просто упомянул о том, что он являлся членом организации «Конгресс демократического общества» – зарегистрированной и легитимно действующей организации, – являлись достаточными для того, чтобы представлять собой действия, способные установить активную связь между заявителем и вооруженной организацией. Суды Турции не приняли во внимание установленные Кассационным судом Турции требования, включая «длительность, разнообразие и интенсивность» действий заявителя или вопрос о том, совершил ли заявитель преступления, действуя в рамках своего положения в иерархической структуре террористической организации. Разнообразие действий, которые могли оправдать содержание заявителя под стражей в связи с рассматриваемыми тяжкими преступлениями, было таким большим, что не обеспечивало защиту от произвольного вмешательства в права заявителя со стороны властей. Подобное широкое толкование не могло быть оправдано, если оно влекло за собой приравнивание использования права на свободу выражения мнения к участию в вооруженной террористической организации, к ее созданию или руководству, в отсутствие каких-либо конкретных доказательств такой связи.

Если государство предоставляет парламентский иммунитет от обвинения и лишения свободы, то суды этого государства должны прежде всего проверить, что имеют ли члены соответствующего парламента неприкосновенность в отношении действий, в совершении которых их обвиняют. Однако в деле С. Демирташа суды не провели такой проверки, чем нарушили свою процессуальную обязанность, предусмотренную статьей 3 Протокола № 1 к Конвенции. Также не было продемонстрировано, что внутригосударственные суды предприняли бы действия, направленные на достижение требуемого баланса, взвешивая все конкурирующие в деле интересы. Суды Турции не рассмотрели вопрос о том, были ли преступления, в совершении которых обвинялся заявитель, прямо связаны с его политической деятельностью, они также не приняли во внимание тот факт, что заявитель являлся не только членом парламента, но и одним из лидеров политической оппозиции, и исполнение им своих парламентских полномочий требовало более высокого уровня защиты.

Кроме того, не было объяснено, почему в деле заявителя недостаточно было применить альтернативную меру пресечения. То обстоятельство, что у заявителя отсутствовала возможность принимать участие в работе парламента Турции, пока он содержался под стражей, являлось необоснованным вмешательством в право на свободное выражение мнения и в право заявителя быть избранным в парламент и участвовать в его заседаниях. Следовательно, содержание заявителя под стражей в рамках избранной меры ему пресечения не соответствовало самой сути права, гарантированного статьей 3 Протокола № 1 к Конвенции.

Признание Европейским Судом того, что заключение С. Демирташа продемонстрировало «подавление демократического диалога», обозначило таким образом твердую позицию Суда и в целом Совета Европы в их стремлении обеспечить политический плюрализм и свободу выражения мнения в европейских странах и, в частности, в Турции.

Постановление по делу Демирташа – это первый случай признания нарушения Турцией статьи 18 Конвенции. Высказанная Судом критика индивидуальных и более широких политических последствий заключения С. Демирташа является напоминанием о правовых инструментах, доступных ЕСПЧ, для противодействия системным нарушениям прав и свобод.

Следует также учитывать, что наряду с острым кризисом в отношениях турецких властей и лично президента P.T. Эрдогана с европейскими институтами, переросшими в настоящую дипломатическую войну, в связи с делом О. Кавалы, дело С. Демирташа имеет не только и не столько характер «академического» прецедента, сколько является составной частью системного конфликта ценностных ориентаций.

Библиографический список

1. Implementing ECHR judgments: latest Committee of Ministers decisions. Committee of Ministers. Strasbourg, 3 December 2021. // https://www.coe.int/en/web/portal/full-news/-/asset_publisher/y5xQt7QdunzT/content/implementing-echr-judgments-latest-committee-of-ministers-decisions?_101_INSTANCE_y5xQt7QdunzT_languageId=en_GB

2. Reuters Staff. Turkish court sentences Demirtas to jail for insulting president: lawyer, Reuters (22 March 2021) // https://www.reuters.com/article/us-turkey-security-demirtas-idUSKBN2BE2NT/

3. ЕСПЧ потребовал от Турции немедленно освободить из тюрьмы курдского депутата. RFI, France Médias Monde 23/12/2020 // https://clck.ru/bnKG7

4. Implementing ECHR judgments: Council of Europe ministers again strongly urge Turkey to ensure the immediate release of Selahattin Demirtaş. Ref. DC 225(2021) // https://search.coe.int/direc-torate_of_communications/Pages/result_details.aspx?ObjectId=0900001680a4c209

Ссылка для цитирования статьи:

Берестнев Ю.Ю. Предсказуемость толкования и применения законодательства и свобода выражения мнения по Конвенции о правах человека // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2022. № 7. С. 142.

Приобрести июльский выпуск журнала «Бюллетень Европейского Суда по правам человека» за 2022 год можно на нашем сайте https://clck.ru/sT7Js

[i] См.: Постановление Большой Палаты Европейского Суда «Селахаттин Демирташ против Турции» (№ 2) (Selahattin Demirtas v. Turkey) (№ 2), жалоба № 14305/17. См. Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2022. № 2.

[ii] Постановление Европейского Суда по делу «Народная партия демократии и Демир против Турции» (HADEP and Demir v. Turkey) от 14 декабря 2010 г., жалоба № 28003/03 // https://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-102256  

[iii] См. параграф 57 упомянутого выше Постановления Европейского Суда по делу «Народная партия демократии и Демир против Турции» (HADEP and Demir v. Turkey).

[iv] Пункты 73–74 заключения Венецианской комиссии. См. документ CDL-AD (2016)027 от 14.10.2016 «European Commission for democracy through law (Venice Сommission). Turkey opinion on the suspension of the second paragraph of article 83 of the constitution (parliamentary inviolability). Adopted by the Venice Commission at its 108th Plenary Session (Venice, 14-15 October 2016)» // https://www.venice.coe.int/webforms/documents/default.aspx?pdffile=cdl-ad(2016)027-e