Решения судов Российской Федерации не возвращать дочь отцу не нарушили Конвенцию

Постановление Европейского Суда по делу «Хуснутдинов и Х. против Российской Федерации» (Khusnutdinov and X. v. Russia) от 18 декабря 2018 г., жалоба № 76598/12. 

Заявители, Рафаэль Кайманович Хуснутдинов и его дочь Х., являются гражданами Российской Федерации, которые родились в 1978 и 1998 годах, соответственно. Р. Хуснутдинов в настоящее время проживает в г. Вашингтоне, а его дочь – в г. Москве. 

В июне 2008 года Р. Хуснутдинов с женой Е. и дочерью Х. переехал из Москвы в Соединенные Штаты Америки. Дочь начала там посещать школу. 

Однако через полгода X. переехала в г. Ташкент (Узбекистан), чтобы временно пожить у бабушки и дедушки, так как ее мать тяжело заболела. 

Е. умерла от рака в Соединенных Штатах в декабре 2008 года, и Р. Хуснутдинов отправился в г. Ташкент на похороны. Затем он вновь вернулся в Соединенные Штаты Америки, временно оставив X. в г. Ташкент с бабушкой и дедушкой, потому что ее состояние здоровья помешало ей переехать. 

Р. Хуснутдинов вернулся в Москву в марте 2009 года, однако бабушка и дедушка отказались привезти X. к отцу. В течение последующих месяцев заявитель обращался в различные консульские учреждения Российской Федерации за помощью в возвращении дочери. В сентябре 2009 года Министерство иностранных дел Российской Федерации проинформировало заявителя о том, что сотрудники российского консульства в Узбекистане посетили дедушку и бабушку его дочери и обнаружили, что его дочь живет в хороших условиях и что он может забрать ее с собой в любое время. 

Служба по присмотру за детьми Узбекистана пришла к такому же выводу после посещения места проживания Х. 

В январе 2010 года заявитель приехал в г. Ташкент, где смог поговорить со своей дочерью. В сентябре 2010 года он подал жалобу в российский суд, утверждая, что что бабушка и дедушка незаконно удерживают его дочь. В этой связи были проведены различные судебные заседания, однако в 2011 году некоторые из них были отложены, потому что заявитель не явился на них. 

В 2012 году районный суд отклонил ходатайство заявителя о возвращении ему дочери. Принимая во внимание пожелания X. и мнение органа органа опеки и попечительства, суд постановил, что в интересах X. оставаться проживать с бабушкой и дедушкой. 

Последующие жалобы заявителя были отклонены. 

Ссылаясь на статью 8 Конвенции (право на уважение частной и семейной жизни) и статью 13 Конвенции (право на эффективное средство правовой защиты) заявитель жаловался от своего имени и имени своей дочери Х. на решения российских судов, которыми заявителю было отказано в возвращении его дочери, а также на отсутствие эффективного средства правовой защиты в этой связи. Заявитель, в частности, утверждал, что якобы чрезмерная продолжительность разбирательства привела к фактическому предрешению исхода его дела. 

Жалоба была подана в Европейский Суд по правам человека 16 ноября 2012 г. 

Европейский Суд не усмотрел оснований сомневаться в том, что решения российских судов основывались на принципе соблюдения наилучших интересов ребенка. В частности, российские суды приняли во внимание, что Х. выразила явное желание остаться проживать с бабушкой и дедушкой. Европейский Суд отметил, что в то время X. было тринадцать лет, и поэтому она уже могла выразить свое собственное мнение по этому вопросу и понять его последствия. 

Кроме того, по мнению Суда, неполучение заключения эксперта-психолога не является недостатком разбирательства. X. было тринадцать лет, когда она была заслушана в суде по вопросу о ее возвращении к отцу, и ей помогал специалист из органов опеки. В таких обстоятельствах российские суды могли обоснованно считать, что заявления Х. отражали ее истинные пожелания. 

Что касается аргумента заявителя о том, что якобы чрезмерная продолжительность разбирательства привела к фактическому предрешению исхода дела, то Суд отметил прежде всего то, что заявитель предпочел обратиться в российский суд, несмотря на то, что Х. жила с бабушкой и дедушкой в Узбекистане, в то время как он сам жил в США. Этот выбор неизбежно повлиял на продолжительность судебного разбирательства, в связи с чем возникла необходимость скорректировать график слушаний с тем, чтобы стороны могли выехать из Узбекистана и США в г. Москву, где должны были состояться слушания, и, что самое важное, необходимо было направить властям Узбекистана международные просьбы об оказании помощи в установлении фактов. Даже если имели место некоторые задержки в разбирательстве, которые можно приписать российским властям, российские суды в целом, как представляется, провели разбирательство с необходимой тщательностью. 

Суд также отметил, что заявитель оставался пассивным в течение первых полутора лет после расставания с Х. Он посетил ее только один раз, в январе 2010 года. Он также не обращался в компетентные органы власти Узбекистана, хотя такой курс действий представлялся наиболее логичным с учетом того, что его дочь находилась в Узбекистане. Помимо подачи нескольких жалоб в российские консульские органы, он не предпринял каких-либо значимых действий для возвращения своей дочери в течение первых полутора лет после их разлучения. Он, таким образом, возложил эту задачу не на себя, а на российские консульские органы. Кроме того, уже в октябре 2009 года, то есть почти за год до обращения заявителя в российский суд, его дочь начала говорить о том, что предпочла бы остаться жить с бабушкой и дедушкой. Поэтому Суд не убежден в том, что предполагаемые задержки привели к фактическому предрешению исхода дела заявителя, поскольку к моменту начала этого разбирательства мнение Х., по всей видимости, уже сформировалось. 

Таким образом, можно утверждать, что решение российских судов следовать пожеланиям Х. и отказать в ее принудительном и немедленном возвращении заявителю было принято в интересах ребенка с учетом продолжительности пребывания Х. у бабушки и дедушки, ее привязанности к ним и ее ощущения того, что у них она чувствовала себя дома. 

Таким образом, Суд пятью голосами против двух постановил, что отсутствовало нарушение статьи 8 Конвенции. 

Суд также отметил, что заявители смогли воспользоваться средством правовой защиты в соответствии с российским законодательством. Тот факт, что их ходатайство было отклонено, как таковое не указывает на то, что данное средство правовой защиты является неэффективным. Что касается предполагаемой чрезмерной продолжительности разбирательства, то Суд пришел к выводу о том, что российские суды рассматривали дело с необходимой тщательностью. Поэтому эта жалоба является явно необоснованной и должна быть отклонена. 

Судья Ж. Шуккинг (избранная от Нидерландов) выразила совпадающее мнение. Судья Х. Келлер (избранная от Швейцарии) и судья П. Виланова (избранный от Андорры) выразили совместное особое мнение.