Постановление Европейского Суда по делу «Копыток против Российской Федерации» (Kopytok v. Russia) от 15 января 2019 г., жалоба № 48812/09.
Заявительницей по делу являлась Алла Николаевна Копыток – гражданка Российской Федерации, 1962 года рождения, проживающая в г. Липецке.
В сентябре 2007 года заявительница приобрела квартиру в г. Липецке у женщины, которая ранее проживала в ней вместе со своей семьей по договору социального найма жилья, но которая вместе со своей младшей дочерью приватизировала данную квартиру в 2006 году. Другие члены семьи – двое сыновей, отбывавших наказание в местах лишения свободы, и другая дочь, учившаяся в Дагестане, – письменно отказались воспользоваться своим правом на получение доли в приватизированной квартире.
Впоследствии заявительница обратилась в суд с иском о реализации своего права зарегистрировать право собственности на квартиру на свое имя после того, как продавец задержала направление договора купли-продажи регистрирующим органам властям. Право собственности было зарегистрировано в ноябре 2008 года. Затем заявительница подала иск о прекращении права продавца и членов ее семьи пользоваться квартирой и выселении их.
В апреле 2009 года районный суд вынес решение о выселении продавца и ее младшей дочери, но отклонил иск в отношении двух сыновей и другой дочери.
Районный суд установил, что взрослые дети оставили вещи в квартире и никогда не заявляли о своем намерении прекратить пользование данной квартирой, даже если они согласились на ее приватизацию. В отсутствие соглашения с другими детьми о прекращении их права пользования это право будет таким же, как и право нового владельца. По мнению российского суда, смена собственника не является независимым основанием для прекращения права двух сыновей и дочери пользоваться имуществом. Решение суда первой инстанции было оставлено в силе после обжалования.
Ссылаясь на статью 1 Протокола № 1 к Конвенции (защита собственности), заявительница жаловалась на нарушение ее прав на мирное пользование своим имуществом, так как третьи лица имели право на постоянное пользование ее имуществом.
В соответствии со статьей 8 Конвенции (право на уважение частной и семейной жизни) заявительница также жаловалась на то, что ей приходится мириться с тем, что в ее доме могут находиться незнакомые ей лица.
Жалоба была подана в Европейский Суд по правам человека 21 августа 2009 г.
Прежде всего, Европейский Суд отклонил возражение властей Российской Федерации о том, что данное дело является неприемлемым для рассмотрения по существу по причине того, что внутригосударственные средства правовой защиты не были исчерпаны. Власти полагали, что заявительница могла бы подать гражданский иск об отмене договора купли-продажи и получить соответствующее возмещение.
Европейский Суд счел, что заявительница никогда не выражала желания таким образом отказаться от своего права собственности; напротив, она жаловалась на то, что несовершенные правовые рамки позволили третьим сторонам предъявить претензию в отношении ее собственности. Предложенное властями Российской Федерации средство правовой защиты не позволило бы российским судам рассмотреть вопрос, поднятый заявительницей, и поэтому она не была обязана использовать данное средство правовой защиты.
Что касается существа дела, то Европейский Суд отметил, что заявительница не имела возможности проверить, что какое-либо лицо имеет право пользоваться квартирой на основе особого вида имущественного права, которое возникает при приватизации государственной собственности. Верховный суд Российской Федерации истолковал соответствующие положения законодательства как означающие, что любое лицо в семье, согласившееся на приватизацию имущества другим членом семьи, делает это при условии, что данное лицо по-прежнему сможет пользоваться этим имуществом. Европейский Суд счел, что такое толкование расходится с положениями Гражданского кодекса Российской Федерации и не является ясным или предсказуемым.
В процессе покупки продавец заверила заявительницу в том, что не было какой-либо третьей стороны, способной предъявить какое-либо обременение на продаваемую квартиру. Однако, заявительница не имела возможности проверить точность этих представлений. Несмотря на разветвленную систему регистрации различных прав на недвижимое имущество, российские власти не предусмотрели регистрацию права пользования имуществом лицами, которые не смогли воспользоваться результатами приватизации. Это отсутствие было отмечено Конституционным Судом Российской Федерации, который поручил законодателю создать механизм регистрации таких прав.
Заявительница узнала о праве пользования оспариваемым имуществом во время процедуры выселения лишь тогда, когда российский суд истолковал наличие в квартире некоторых из вещей, принадлежавших взрослым детям продавца квартиры как их намерение продолжать там проживать. Заявительница не могла знать, что столь решающий вес будет дан таким факторам при оценке дела. Даже если бы она знала, у нее не было возможности просмотреть вещи владельцев, прежде чем подписать договор для того, чтобы посмотреть, не было ли там предметов, способных оправдать чье-либо право на использование квартиры. Таким образом, заявительница проявила достаточную осмотрительность.
Учитывая недостаточную правовую базу для установления таких существующих законных прав, Суд пришел к выводу, что не был достигнут справедливый баланс между интересами общества и требованием защиты права заявительницы, а бремя, возложенное на нее, было чрезмерным.
Заявительница также жаловалась в соответствии со статьей 8 Конвенции на то, что ей приходилось мириться с присутствием незнакомых лиц в ее доме.
Суд отметил в этой связи, что отсутствуют какие-либо доказательства того, что кто-либо из взрослых детей пытался воспользоваться своим правом пользования квартирой. У заявительницы могли быть законные опасения вторжения, но эти опасения не оправдались. Таким образом, порог для применения статьи 8 Конвенции не был достигнут, и эта часть жалобы должна быть отклонена как явно необоснованная для рассмотрения по существу.
Европейский Суд обязал власти Российской Федерации выплатить заявительнице 5 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также 1 500 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек.