Проверочные закупки только с разрешения судов

Постановление ЕСПЧ от 20 апреля 2021 г. «Кузьмина и другие против Российской Федерации» (Kuzmina and Others), жалоба № 66152/14 и восемь других жалоб.

Европейский Суд вновь вернулся к уже классическому вопросу о полицейских провокациях в рамках проверочных закупок, на этот раз усилив свою позицию и потребовав от российских властей проведения реформ в сфере нормативного регулирования.

Выбор индивидуальных мер и мер общего характера, которые могут быть приняты властями государства-ответчика для исполнения постановления Суда, то есть для устранения нарушения и предотвращения аналогичных ему, осуществляется самим государством под надзором Комитета Министров Совета Европы. В отдельных случаях Суд может сам указать те или иные меры, которые представляются ему предпочтительными. В деле «Кузьмина и другие против Российской Федерации» Суд напрямую, после многолетней практики рассмотрения аналогичных дел и длительного процесса исполнения соответствующих постановлений, рекомендовал отнести авторизацию проверочных закупок и оперативных экспериментов к компетенции судов (как это имеет место в отношении ОРМ, ограничивающих неприкосновенность жилища и тайну переписки, в соответствии со статьей 8 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»), тем самым, сильно сократив (если вовсе не ликвидировав) дальнейшую дискуссию в рамках процедуры исполнения постановлений о полицейских провокациях.

Провокации в рамках проверочных закупок (или оперативных экспериментов) едва ли можно отнести к числу вопросов, в которых со стороны Суда требовались бы дополнительные разъяснения – по ним была накоплена самая обширная и обстоятельная практика[1], а в 2012 году Суд констатировал наличие структурной проблемы в данной сфере[2]; позиции Европейского Суда были в восприняты Верховным Судом[3], однако, по мнению экспертов, так и не нашли полноценного применения в регулярной практике нижестоящих судов[4]. После вынесения первого постановления Суда по провокациям в рамках проверочных закупок (дело «Ваньян против России») в рамках мер общего характера была сделана попытка внести в уголовное законодательство прямой запрет любой провокации, по аналогии со статьей 304 УК РФ, запрещающей провокацию взятки. Эта инициатива не получила поддержки из-за сопротивления правоохранительных ведомств и привела лишь к законодательному запрету на провокацию как метод ведения ОРД (статья 5 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»). Однако последующее развитие событий показало, что это было паллиативное решение, не повлиявшее на практике ни на реальный уровень провокаций, ни на количество соответствующих жалоб в ЕСПЧ.

Суть претензий Европейского Суда к российскому регулированию оперативно-розыскной деятельности на протяжении многих лет сводилась к отсутствию прозрачной и предсказуемой процедуры санкционирования проверочных закупок и оперативных экспериментов.

Как утверждает сам Суд в Постановлении, поводом вновь вернуться к данному вопросу (причем на уровне Палаты, а не комитета Суда, где эти дела уже несколько лет рассматривались в упрощенном порядке, будучи частью «прочно утвердившегося прецедентного права Суда» (well-established case-law)), в целом стали новые аналогичные нарушения, допущенные уже после того, как Суд призывал Российскую Федерацию к принятию общих мер, направленных на решение проблемы полицейских провокаций. В связи с этим, по его мнению, возник вопрос о необходимости формального, конкретного указания таких мер в соответствии со статьей 46 Конвенции.

В частности, Суд отметил, что к декабрю 2020 года им было вынесено 20 постановлений, касавшихся 121 аналогичной жалобы, «многие из которых» относились к событиям, имевшим место после принятия властями Российской Федерации мер общего характера в рамках исполнения постановления по делу «Веселов и другие против Российской Федерации». «Некоторые из них», как далее отметил Суд, «касались проверочных закупок, проведенных в 2015–2017 годах и приговоров судов, вынесенных в 2017–2019 годах». Суд также отметил, что в 2017–2020 годах он продолжил получать аналогичные жалобы (не приведя, однако, конкретных цифр).

Примечательно в связи с этим, что даже беглый и максимально неспецифичный поиск по коммуницированным делам в базе данных HUDOC (раздел Сommunicated cases, в поле «текст» использовались термины entrapment или agent provocateur) показывает, что в 2019–2020 годах Суд коммуницировал властям России в общей сложности 20 жалоб, касающихся полицейских провокаций. До этого в последний раз такие дела коммуницировались в 2016 году (кстати, и само дело «Кузьмина и другие» ожидало рассмотрения в течение пяти лет после коммуникации). Эти данные хотя напрямую и не свидетельствуют о числе аналогичных дел, принятых Судом к рассмотрению, но позволяют достаточно обоснованно предположить, что провокации в рамках ОРД не входят в число «популярных» предметов жалоб, подаваемых против России.

Суд, в свою очередь, видит подтверждение широкомасштабному характеру проблемы полицейских провокаций в общем числе осужденных в России за совершение преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ. Со ссылкой на статданные Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации Суд отметил, что в 2019 году 13,1% всех осужденных, то есть 78 400 человек, были приговорены к лишению свободы за такие преступления, что, в свою очередь, оказывает «значительное негативное влияние на другие проблемы с правами человека в России, например, переполненность следственных изоляторов или условия транспортировки».

Такая аргументация вызывает ряд вопросов (в частности, отсутствие прямой связи между числом осужденных и нагрузкой на следственные изоляторы, признаваемое самим Судом отсутствие данных о числе «провокационных» дел в общей картине приговоров по анти-наркотическим статьям и т.д.). Кроме того, Суд неверно трактует статистику Судебного департамента, который в своем Обзоре за 2019 год[5] указал, что 78,4 тысяч человек, (то есть 13,1% от общего числа осужденных) в целом были осуждены по статьям 228–234 УК РФ (не обязательно к лишению свободы).

В этом отношении более демонстративной является статистика ФСИН России, согласно которой в колониях для взрослых стабильно отбывает наказание 100–120 тысяч осужденных за преступления, связанные с наркотиками, что в 2020 году составило порядка 25% от общего числа лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы[6]. Эти цифры в совокупности с данными о числе рецидивистов среди контингента исправительных учреждений (более 60%) и громкими скандалами, такими как дело Ивана Голунова, сигнализируют о более глубоких и масштабных проблемах, нежели практика полицейских провокаций, таких как репрессивность уголовной политики в сфере незаконного оборота наркотических средств, чрезмерная «востребованность» и в то же время низкая эффективность наказания в виде лишения свободы, грубый произвол правоохранительных органов. Хотя эти проблемы выходят за рамки компетенции ЕСПЧ, очевидно, они не должны ускользать из поля его зрения, поскольку именно их контекст может способствовать выработке комплексных решений, направленных не только на частные проявления, но и на первопричины рассматриваемых им жалоб.

[1] Постановление Европейского Суда по делу «Ваньян против Российской Федерации» (Vanyan v. Russia) от 15 декабря 2005 г., жалоба № 53203/99 (см.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. № 7), Постановление Европейского Суда по делу «Худобин против Российской Федерации» (Khudobin v. Russia) от 26 октября 2006 г., жалоба № 59696/00 (см.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. № 11), Постановление Европейского Суда по делу «Банникова против Российской Федерации» (Bannikova v. Russia) от 4 ноября 2010 г, жалоба № 18757/06 (см.: Российская хроника Европейского Суда. 2011. № 4).

[2] Постановление Европейского Суда по делу «Веселов и другие против Российской Федерации» (Veselov and Others v. Russia) от 2 октября 2012 г, жалобы №№ 23200/10, 24009/07 и 556/10 (см.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. № 4). Суд подтвердил и расширил свои выводы о структурном характере проблемы полицейских провокаций спустя два года в Постановлении по делу «Лагутин и другие против Российской Федерации» (Lagutin and Others v. Russia) от 24 апреля 2014 г., жалобы №№ 6228/09, 19123/09, 19678/07, 52340/08 и 7451/09 (см.: Прецеденты Европейского Суда по правам человека. 2014. № 3).

[3] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2006 № 14 (ред. от 16.05.2017) «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами».

[4] Адвокат добилась оправдания, доказав необоснованность проведения ОРМ в отношении ее доверителя. Адвокатская газета. 31 июля 2020 г. // https://www.advgazeta.ru/novosti/advokat-dobilas-opravdaniya-dokazav-neobosnovannost-provedeniya-orm....

[5] Обзор судебной статистики о деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2019 году // Официальный сайт Судебного департамента при ВС РФ. http://www.cdep.ru/userimages/sudebnaya_statistika/2020/Obzor_sudebnoy_statistiki_o_deyatelnosti_fed....

[6] https://fsin.gov.ru/structure/inspector/iao/statistika/Xar-ka%20lic%20sodergahixsya%20v%20IK/