6 июля 2021 года Европейский Суд по правам человека вынес Постановление по делу «Чижов против Российской Федерации» (Chizhov v. Russia), жалоба № 11536/19.
Дело касалось ограничения права заявителя на общение с сыном. У заявителя и его супруги, проживавших в г. Санкт-Петербурге, в 2008 году родился сын. Через семь лет совместной жизни жена заявителя покинула его, при этом заявитель отказался отдать ей ребенка. Тогда она подала ходатайство в суд с требованием об определении места жительства сына с ней. Через год она забрала ребенка по дороге в школу и уехала с ним к своим родителям в Иркутскую область. Одновременно районный суд удовлетворил ходатайство женщины об определении места жительства ребенка. Еще через год заявитель последовал за ними в г. Киренск с целью установить потерянный с сыном контакт. Проведенная психолого-педагогическая экспертиза центра социального обслуживания населения отметила, что неспособность родителей достичь компромисса оказывает большое негативное влияние на эмоциональное и психическое состояние ребенка. Позднее решением районного суда был установлен регламент общения отца и сына, учитывавший среди прочего напряженные отношения родителей мальчика, привязанность ребенка к матери, распорядок его дня, нежелание общаться с отцом и другие факторы.
Ссылаясь на статью 6 Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство) и статью 5 Протокола № 7 к Конвенции (равенство прав супругов), заявитель жаловался на то, что суды при вынесении решения не изучили мнение ребенка, что органы опеки не высказали свое мнение относительно возможности их общения и что суд не принял во внимание интересы ребенка. Он, в частности, утверждал, что суды не учли период длиной почти в год, когда заявитель в одиночку воспитывал сына, что отъезд ребенка с матерью в другой город нанес последнему душевную травму, что, несмотря на удовлетворение ходатайства о вступление в процесс прокурора, тот не присутствовал в судебных заседаниях, что власти не исполнили свое позитивное обязательство по обеспечению выполнения решения суда, регламентирующего даты и продолжительность его общения с сыном (по информации заявителя, количество встреч было значительно меньшим, нежели установил суд).
В свою очередь, власти государства-ответчика уведомили Суд, что суд удовлетворил все ходатайства заявителя относительно подсудности, привлечения прокурора, изучения обстоятельств дела и рассмотрел их по существу.
Европейский Суд, отвечая на вопрос об уместности и достаточности принятых властями государства-ответчика мер, обратился к пределам их усмотрения при решении данного вопроса и сбалансированности подхода к соблюдению интересов ребенка и заявителя, в частности, участвовал ли и в какой мере родитель в процессе принятия судами решения, регламентирующего общение заявителя с сыном.
Далее Европейский Суд отметил, что регламент общения заявителя с сыном (два воскресенья в месяц в присутствие матери ребенка и ежедневные телефонные разговоры в течение часа), установленный решением районного суда, действительно ограничивал право заявителя на общение. Однако Европейский Суд не нашел причин сомневаться в том, что данное решение было основано на наилучших интересах ребенка и что районный суд принял во внимание все обстоятельства. Европейский Суд пришел к выводу, что указанная выше договоренность о контактах обеспечивала баланс между интересами ребенка и родителей и была полезна для физического и психического здоровья ребенка, его развития и устоявшегося образа жизни. Ничто не указывает на то, что выводы, сделанные судами государства-ответчика, были произвольными или явно необоснованными и, таким образом, выходили за пределы их усмотрения.
Европейский Суд также отметил состязательность судебного разбирательства и возможность у заявителя представить все аргументы в поддержку своего ходатайства об изменении регламента его общения с сыном и изучить все имеющие отношение к делу документы. Что касается неучастия в судебном заседании прокурора, то Европейский Суд не усмотрел каких-либо оснований считать его присутствие крайне необходимым и оправданным.
Европейский Суд указал на разумность процессуального подхода суда государства-ответчика, мотивированность его решения, предоставление заявителю полной возможности участвовать в процессе принятия решения, дающей ему защиту его интересов.
Таким образом, Европейский Суд постановил, что в данном деле отсутствовало нарушение требований статьи 8 Конвенции.
Перевод текста Постановления будет опубликован в одном из наших изданий.